Не так уж, между прочим, далёком от истины:-)

«В Кремле, при свете лампы ночами» «корпел и не спал» ради блага советского народа лично товарищ Сталин. Его соратники выказывали полный энтузиазм и работали на отведённых им направлениях… а многие, часто вызвавющие сумятицу в головах, вещи и реформы можно провернуть на фоне общественного спокойствия и местами ожидания и таки частично реализовавшегося состояния «счастливой жизни после Победы».

Многострадальный народ бывшей Российской Империи, ныне строивший социализм, видел плоды Победы и плоды завоеваний социализма. А его плата за них в войне с страшным врагом не была столь безмерна, как в иной истории.

СССР не надорвался в «этот раз» ради неё. 22 миллиона оставшихся живыми и огромные материальные богатства сохранились. Стране нужно было тратить намного меньше на восстановление.

И… жертвы тех, кто отдал жизнь за страну в боях на западных границах и во время более короткого отступления «этого 1941», не были столь безмерно тяжки.

В будущее этот СССР шёл намного более реально и потенциально могущественным, чем СССР 1945-го. Не только «подсказками из будущего», а тем, что удалось отстоять в этот раз с значительно меньшими потерями..

.. «Инсталляция государственного капитализма с сохранением совместимости с социальными завоеваниями Великого Октября — это Перестройка-lite in Stalin- style» — с непередаваемо-глумливой интонацией произнёс вслух несколько месяцев спустя попаданец, при возвращении в СССР узнавший о некоторых законодательных изменениях и «повороте генеральной линии», на которые сразу обратил его внимание в разговоре сам Трахтенберг, давно понявший, что с попаданцем можно болтать о чём угодно, не сильно беспокоясь о том, чтобы «сказать не то». Партия именно что желала, чтобы товарищ Трахтенберг не стеснялся и говорил с пришельцем без запретных тем и как можно подробнее:-)

Разумеется, до госкапитализма тут было ещё как до Луны, все приметы сталинского СССР были на месте и попаданец преувеличивал, а Маргарет, которая и услышала выше процитированную фразу, и близко не поняла иронию своего возлюбленного. После чего девице из-за океана, при всей её свежеобретённой нахватанности в ужасном, чисто попаданско-интернетно-программистском диалекте русского языка, на который иногда съезжал расслаблявшийся в узком кругу Рожков, пришлось подробно расспрашивать, что он имел в виду..

Никита тогда, в силу своего узкокорыстного интереса с удовлетворением жадности к деньгам обнаружил, что государство разрешило свободный обмен иностранной валюты, разрешив любому (!) гражданину СССР владение ей. А также предоставив возможность держать её на депозитных счетах и резко усилив наказания за неконтролируемые государством операции с ней.

«Взять под контроль и иметь с этого выгоду». В целом, подобное попаданец, умудрявшийся сочетать в себе положительные взгляды на свободы будущего и некие патерналистско-имперские замашки, мгновенно одобрил. Официальный валютный курс, который фактически соответствовал предыдущему курсу имевшегося даже в СССР чёрного рынка, выглядел на момент его возвращения из США так:

1 доллар США стоил при свободной продаже в появившихся по стране обменных пунктах Госбанка почти 12 рублей. Государство же покупало валюту у граждан и иностранцев за 10 с копейками рублей.

Хотя данный разрыв выглядел откровенной попыткой хотя бы сколько-то «подзаработать», подобное было, на его взгляд, намного лучше бредового прежнего соотношения. Из США, он, внимательно изучавший тамошнюю местную прессу, ничего подобного не увидел (в мире сороковых не было всеобщей и мгновенной прозрачности 21 века!) и даже какое-то время ломал голову — как лучше использовать в СССР привезённые наличкой несколько десятков тысяч «американских денег». Отстраняясь от мелких забот одного отдельно взятого попаданца, стоит отметить, что несмотря на значительно увеличившиеся контакты с СССР, на условном западе пока больших изменений в СССР в логике его экономике пока никто не заметил.

А сам попаданец, как-то уже летом оказавшийся вместе с Маргарет на прогулке в лесу около Молотова(Перми), где столкнулся нос к носу худенькими детьми-сиротами, вывезенными в детский дом откуда-то с территории бывшей немецкой оккупации на Украине, испытал в тот момент жгучее чувство стыда за себя любимого. И целую неделю прикидывал, как максимально эффективно успокоить свою совесть. Пока не решил, что тупое «поделиться со страной и советскими детьми буржуйскими деньгами» слишком малоэффективно и смахивает на попытку «купить индульгенцию». Но это было уже летом..

Здесь, в СССР, конечно же, никто такого, про капитализм не произносил. В прессе, партийной дискуссии и среди населения звучали исключительно фразы и сравнения с «первым НЭП-ом». Даже автор будущей финансовой реформы, которая выступала как первый элемент более широкой экономической..

Движущая и живительная сила денег и кредита, в совокупности с пониманием, рождавшимся у Иосифа Адольфовича о том, «как это было в будущем», подвели его к идеям, доведённым до ПБ — «вначале должны быть финансы».

Однако знания попаданца, даже с крохами, вытащенными из очень специфической и мало относящейся к экономике литературы, попавшей в 1940 вместе с ним, были, по большому счёту фрагментарны, отчего руководство СССР, в целом, приняло логику решение двигаться в деле реформирования страны крайне осторожно, минимизируя затраты, с прицелом позже завоевать какие-то приличные ниши мирового рынка, в будущем — «оберегая свой» и используя бонусы от элементов знаний по технологиями и полезным ископаемым.

Соратники Сталина с некоторым облегчением в душе выбрали достаточно консервативный вариант реформы. Ибо страх идеологическое покушения на многие марксистские догмы, даже с знаниями об опыте краха экономики СССР, довлел и сейчас над ними всеми. Не исключая вождя. А над ним даже больше. Знание о том, что «несдюжили тогда», терзало Сталина ещё весьма долго.

Потому было принято решение начать осторожные эксперименты в финансовой сфере, придавая существующим советским банковским учреждениям (Торгбанк, Сельхозбанк и прочие..), специализирующимся на разных отраслях промышленности, новые возможности — через льготные кредиты стимулировать наиболее важные для страны отрасли.

Одновременно была произведена некоторая корректировка функций Госплана и свёрстаны более реалистичные планы для производства. К законодательным актам о первой послевоенной пятилетке прикладывался новый закон «о Советских товарно-сырьевых и валютно-фондовых биржах», позволявший торговать излишками произведённой сверх плана продукции а также акциями и валютой! Число отраслевых бирж в 1943-м быстро достигло нескольких десятков.

Самым интересным моментом были (без использования, в угоду идеологии, слова «частное») корректировки в уже неоднократно «исправлявшемся» ранее «Положении о промысловой кооперации» 1927 года, на основе которого функционировала вся коллективная артельная собственность (в первую очередь, сельскохозяйственная).

Разговоры с академиком Трахтенбергом и внимательное изучение текста нового варианта закона позволили позже сделать попаданцу вывод о том, что СССР ныне, пусть и ограничивая масштабы их функционирования и отрасли, допускал создание акционерных обществ с уставным капиталом и акциями и даже правом их наследования! Кроме того, расширялся список разрешённых видов деятельности, которая подвергалась финансовому регулированию со стороны государства на патентной, либо вменяемой налоговой основе. Налоговое законодательство снова было расширено под НЭП-2..

«Советская власть решила кнутом (законами, налогами) и пряником (возможностью прилично подзаработать) всю предприимчивую (и потенциально буржуазную в сути своей) часть населения пристроить к делу строительства социализма… ограничив их будущее политическое влияние».

Никто в верхушке партии даже и мысли не допускал о том, чтобы выпустить власть из своих рук и, тем более рассуждать о многопартийности.